С каждым днем простому человеку лечиться в Украине становится дороже, жизненно необходимых препаратов становится все меньше, рынок подделки лекарств процветает, смертность растет.

Медицинская отрасль, которую 25 лет пытаются реформировать все без исключения политические силы, которые периодически меняют друг друга у власти, так и остается нереформированной. То ли «кишка тонка» у наших министров, или воля слабая, или «длинные руки» государственных средств. Потому что если посмотреть историю ее «реформирования», то вывод напрашивается один: с каждым днем простому человеку лечиться в Украине становится дороже, жизненно необходимых препаратов становится все меньше или они вообще исчезают, рынок подделки лекарств — на пике процветания (и не без активного участия чиновников в медицине), смертность растет — и что дальше делать, никто не знает. Сегодня мы пригласили к разговору начальника Волынского областного управления охраны здоровья облгосадминистрации Игоря Ващенюка.

— Господин Игорь, недавно на стенде в одной из больниц прочитала обращение к гражданам «платить взносы на развитие лечебной базы учреждения. Средства будут использованы по назначению». Невольно подумала: а люди же вносят, вносят ежедневно десятками лет. Только почему-то, когда возникает потребность отчитаться чиновникам, какая сумма поступила, на какие нужды пошли деньги, от тебя отмахиваются, как от надоедливой мухи. Поэтому вопрос: удается управлению здравоохранения контролировать поступление и распределение средств? У нас есть горький опыт: когда еще у бывшего начальника Луцкого управления здравоохранения Кошеля, который озвучил цифру в 19 миллионов собранных благотворительных взносов в год, мы поинтересовались, куда они ушли, все дело закончилось конфликтом между редакцией и Кошелем. Его возмутило, что мы ставим такие вопросы, будто интересуемся его сбережениями на личных счетах.

— Вы правы, люди должны знать, на что тратятся их деньги. Поэтому благотворительные организации, которые их получают, обязаны отчитываться. Замечу, мы не имеем права вмешиваться в их деятельность. Ситуация, если честно, не совсем правильная. Есть платеж. И всем понятно, что предоставляется медицинская услуга. Поскольку государство ее обеспечить не может, поэтому придумала такой путь, как благотворительные организации. Обращу внимание, среди изменений, которые сегодня декларирует наше министерство, предлагается эти вещи формализовать. Государство в конечном счете должна сказать, за что она берет деньги, в каких пределах, а также, что конкретно может обеспечить бюджет, который принимает. Вообще медицинский работник находится в каком-то непонятном положении. С одной стороны, он обязан оказать помощь и несет ответственность за ее непредоставление бесплатно, с другой, бюджет не позволяет врачу этого сделать и на 20%. Например, такую болезнь, как туберкулез, может обеспечить только государство, там платежей вообще не должно быть никаких. Есть еще ряд других заболеваний, которые должно финансировать только государство. Остальное должно включать стоимость услуги, и человек должен думать: она будет страховаться, вступит в больничную кассу.

— Вы говорите, что благотворительные организации — это отдельные структуры, к которым лечебные учреждения не имеют отношения. То почему мы им платим?

— Они перечисляют средства на больницу.

—В полном объеме? Если, к примеру, собрали 19 миллионов, то вся эта сумма перечисляется медицинскому учреждению?

— Нет. Часть остается на организационные расходы этой благотворительной организации. Вы идите к ним, они все расскажут.

— Ждите, какие расходы? Двое людей сидят, собирают средства…

— У них, наверное, есть какой-то штатный аппарат, возможно, задействованы в каких-то общегородских программах. Это их хозяйственная деятельность, я туда не вмешиваюсь.

— Больницам выгодны такие благотворительные организации?

— Больнице без них просто бы закрылась.

— Господин Игорь, вы же все равно должны знать, на что идут эти средства: на приобретение оборудования, ремонты помещений?

— На все, в основном на оборудование, медикаменты, частично на ремонт, какие-то другие хозяйственные нужды.

— Можете сказать, что за последние два года конкретно приобретено из оборудования?

— Например, областная больница купила компьютерный томограф за 5 миллионов. Это серьезное и дорогостоящее оборудование.

— Вам не приходило в голову, что медучреждения больше внимания уделяют стенам и меньше обеспечению медикаментами пациентов?

— Не думаю. Мы используем почти все технологии, что есть в мире. Другое дело, насколько они финансово доступны. Что касается ремонтов помещений, то коммуникации были уже в таком состоянии, что ими нельзя было не заниматься. Но когда уже начинаешь что-то менять, то стараешься сделать по максимуму, чтобы через год не возвращаться.

— За рубежом большое значение уделяют профилактике заболеваний. Там важно его предупредить, чем потом тратить огромные суммы на лечение. У нас наоборот, люди ходят с болячками к тому времени, когда накал достигает пика. И уже одной тысячей не обходится.

— Вопрос дискуссионный. Приведу такой пример. В село выезжает бригада по программе «Волынькард». Это и врачи, и лаборатория. Перед тем предупредили людей, в какой день будем, о том, что это бесплатный обзор, бесплатные анализы, как подготовиться. Как результат, приходит 10 человек. Это при том, что сегодня за такие анализы в частной фирме надо заплатить 350-400 гривен. Люди просто не идут.

— А советская система профобстеження не работает?

— Никто сегодня ни за кем ходить не будет. Мы предоставляем возможность обследоваться. А люди должны сами принимать решение: нужно это им или нет.

— Возможно, в европейских странах побуждает следить за здоровьем наличие страховой медицины?

— Работает материальная составляющая. Если, например, человек не сделала вовремя флюорографию, а потом после этого заболела туберкулезом, она платит из своего кармана и за свое лечение и за лечение человека, который заболел от нее. Не сделал прививку вовремя — и кто-то заразился, тоже есть свои штрафные санкции.

В Германии, например, получаешь государственный инсулин, а тебя задержали пьяным — все, тебе уже никто не даст бесплатно этот препарат.

— Нынешний министр здравоохранения высказывается за предоставление медицинским учреждениям независимости, а также введение оплаты на все услуги.

— Медицинские учреждения юридически и так независимые, стоит вопрос предоставления им большей самостоятельности. Для руководителя это, конечно, хорошо, развязывает руки. К примеру, если он посчитает, что ему нужно меньше средств на зарплату, а больше на приобретение препаратов, оборудования, то он это и будет делать. Отпадет нужда проходить много ненужных процедур, в частности писать письма-обращения к депутатам, чтобы рассмотрели его просьбу. Самостоятельность и повышает ответственность руководителя. Хотя не все наши руководители готовы к этому.

Относительно платы за услуги, это тоже нужно делать. Кроме того, государство наконец должно определиться и относительно гарантированного минимума выделение средств на год. У нас же в Конституции в ст. 95 записано: государство определяет государственный бюджет на текущий год. Но этого же никто не делает. Все комментируют 49 статью Конституции, а никто не говорит о 95-у. Приняли бюджет, мы должны сказать, что делаем за ту сумму. Когда городская больница посчитала, что им того бюджета, который приняли, хватит на семь дней. А что делать на восьмой? Закрыться? Это же неправильно.

— Какие еще предложения министра вам импонируют?

— Нужно формализовать отношения врача, государства и пациента. Принимаем благотворительные взносы. Человек заплатил. Формально — это добровольный взнос. Когда же брать юридическую сторону: к примеру, пациент не доволен услугами, или ему нанесли ущерб, или неэффективно пролечили. Что он делает? Обратится с жалобой. Ему же отпишут, что это добровольные взносы. То есть, если брать юридическую сторону — это да, фактически — это не так. Если бы человек заплатил официально, во-первых, это можно проверить. Во-вторых, может спокойно написать претензию и эти средства могут вернуть.

— Страховая медицина. Кто только о ней не говорил, какие только предложения не выдвигались: разделить между государством, работодателем и клиентом. Передать все на работодателя или разделить финансовую нагрузку между клиентом и работодателем. По вашему мнению, какая система больше подходит бедной Украине?

— Должно быть соединено. Должна быть бюджетная страховая часть и часть страховой компании. Частному страхователю сегодня не выгодно брать все на себя. Тот же туберкулез. Больной может лечиться год и больше. Для страхователя это вообще катастрофа, это дорого. И здесь должен быть бюджет, независимо от того, есть у тебя страховка или нет. Случилась, например, авария. У человека острое состояние, нужно срочно оказать помощь. Роды тоже надо принять. То есть государственный резерв должен быть обязательно.

— И все-таки, по вашему мнению, кто в какой пропорции должен взять на себя лечение пациента? Должны понимать, что не каждый работодатель может сегодня оплатить лечение работника, когда оно стоит тысячи. Нереально.

— Пусть думает законодатель. Мы можем предложить: это делаем за бюджет, а это уже нет. И выставляем калькуляцию. Иначе не бывает. Мы в магазин приходим — и никто нам бесплатно хлеба не даст, за него надо заплатить.

— Как вы думаете: почему в течение 25 лет Украина так и не ввела страховую медицину?

— Постоянно идет дискуссия, какой должна быть страховая компания: государственная или частная. Возможно, там проблема зарыта. Много кто лоббирует, чтобы услуги оплачивала частная. По моему мнению, особенно на первых порах, на старте, должна быть государственная.

— Наши все министры, не только здравоохранения, «горят» на госзакупках: мешают загребущие руки … От этого страдают все: и пациенты, и медики. С какими лекарствами в области сегодня чувствуете проблему?

— Со всеми. У нас более 15 государственных программ: онкология, детская онкология, туберкулез, тот же ВИЧ-СПИД и другие. И лекарств нет. А где они возьмутся? Правда, часть тех, что должны были получить в прошлом году, получили в этом. Но цены выросли, ясно, что их меньше, как планировалось.

— Тендеры. Они нужны, если видим, как на них наживаются чиновники и какие проблемы создают в обеспечении медучреждений препаратами?

— Нужны. Это же госзакупка. Хотя часть средств спокойно можно было бы передать в регионы, больницы самостоятельно решали бы, какую таблетку купить. Одновременно есть риски их распыление. Поэтому, если покупают крупные партии товара, дорогую аппаратуру, то лучше все-таки с фирмами говорить на государственном уровне. Разница ценовая может быть существенная.

— У нас на Волыни много внимания уделяют центральному корпусу областной больницы: ремонтам, аппаратуре. Но есть еще корпус в Боголюбове, который ей принадлежит. И он находится в запущенном состоянии. Не знаю, с какой целью закрыли целое отделение физиотерапии, оно уже несколько лет не работает. Забрали оттуда все.

— Закрыли на реконструкцию. Кто мог спрогнозировать, что в стране будет война и средства будут направляться на другие цели. Если брать чисто медицинский аспект, я не уверен, что физиотерапия на уровне областной больницы будет покрываться страховкой. Это или будет платная услуга, или корпус надо будет как-то отсоединять. Физиотерапия — это вспомогательный метод лечения.

— То есть идет сознательное доведение больницы в Боголюбове «до ручки», чтобы потом продать? Почему бы и нет. Природа, лес, прекрасное место для реабилитации, отдыха.

— У меня такой информации нет. Это коммунальное имущество. Собственник — областной совет. Вот когда больницы получат самостоятельность, будут на самовыживании, тогда действительно может появиться угроза банкротства и возможность продажи объекта.

— «Ведомости» будут следить за тем, что там происходит. Не хотелось бы, чтобы помещение теряли в своей стоимости, а тогда пришел богатенький «дядя» и скупил за бесценок.

— Если бы не беда в стране, то и там мы провели определенные работы. Уже даже деньги были. Но случилось, как случилось.

— Перинатальный центр. В каком он состоянии и собираются ли его достраивать?

— Состояние строительной готовности очень высокий. Оборудование уже завезено много. Часть используем. Установлена система климата. Военные действия не дают довести до пусковой способности. Средства пошли немного на другие цели. В этом году работы будут продолжены, правда, не так активно, как бы хотелось. Но строители будут работать, потому что оборудование оттуда забрать нельзя, помещение должно отапливаться. Сейчас определенная сумма выделена по программе регионального развития. В любом случае помещение разрушаться не будет.

Штат управления здравоохранения?

— 17 человек. В районах нет структуры. Пробовали, но полноценных функций не дали, соответственно отпала надобность.

— Министр не говорит о ликвидации управлений?

— Никто не знает, какими функциями будут наделены наши управления в связи с административно-территориальной реформой, как они будут называться. Но какая-то управленческая структура должна быть. Один из вариантов — предоставить функции заказчика услуг областным управлением.